Розповідь студентки, що підпрацьовувала вчителькою англійської мови у приватному дитячому садку, записана студенткою соціології НаУКМА Катериною Слюньковою. Аудіозапис і транскрипт доступні для використання в наукових цілях за умов збереження конфіденційності і посилання на проект “Праця і робітничий рух в Україні”.
* * *
Я работала в частном детском саду учителем английского языка. Понятное дело, что это все не официально. Я работала два раза в неделю, у меня было две группы: одна – детки год и сем месяцев до трех лет, другая – почти с четырех и до шести лет. Работа была интересная, классная, но очень утомительная. Потому что это был частный детский сад, это дети богатых родителей, очень часто очень балованные дети. Своего я бы там взяла и уже наказала, а тут ты не можешь, потому что прекрасно понимаешь, что это ответственность, что ты обязан, что тебе платят деньги. И скажи спасибо что тебя взяли.
В принципе, это был такой частный сад, это было в огромной четырехкомнатной квартире: на кухне – кухня и мини-столовая, потом комната учебно-спальная… Я не помню всех деталей, я работала в учебно-спальной: кровати застилались, задвигались и там был кабинет и доска. То есть все удобства были, всякие штуки разные: игровые материалы, учебные, но у меня не было программы, мне нужно было логически продумывать как их учить. И меня выматывало не столько занятия, меня выматывала подготовка. То есть мне нужно было что-то такое очень-очень креативное, чтоб детям понравилось. Потому что приходить к детям с фигней какой-то — это дурацкая затея. Они сразу чувствуют: либо тебе с ними интересно, либо нет. И получалось так, что подготовка к одному занятию забирала два часа. Кроме материалов обучательно-игровых я придумывала ещё всякие аудиозаписи, нарезки звука, могла принести им часть мультика — это лучше запоминается. Но это было очень много работы за те деньги, которые платились.
И это было сложно потому, что директриса требовала: вот они должны знать, тема такая-то сейчас в украинском и русском языках, значит они должны знать такое по-английски. Окей, но это сложно. Детям нельзя столько давать. Сложно это объяснить, потому что другой иностранный язык, тем более в маленьком возрасте. У них был ещё китайский, была девочка, которая учила их танцам, риторика, то есть апарат речевой развивать, была художница. И все было так завязано на директрисе, она с мужем всем управляли. То есть это квартира, там нет даже кабинета…
И просто, я на самом деле сглупила: я пыталась сначала объяснить, что извините, надо немножко по-другому. Я знаю, что китаянка просто со всем соглашалась, а потом на уроках делала свое. Но для меня это был не вариант, по той причине, что директриса могла зайти, посмотреть и в итоге сказать, что Лена, вы знаете, это не то, что нам нужно. Поэтому мне приходилось подстраиваться. Особых конфликтов не было никогда с ней: она делала вид, что она дает рекомендации, она была весьма дипломатична, мне никогда не задерживали зарплату. Но неофициальный тип трудоустройства, понятное дело… У меня даже справку не попросили о туберкулезе, что у меня его нет: меня это вообще убило, меня берут работать с детьми и никто не спрашивает, а вообще, кто я такая.
Меня привели по знакомству: подруга моего очень хорошого друга просто предложила это, потому что она уходила. И на самом деле условия были хорошие. Ее так хвалили, эту девочку которая вместе в ними до меня занималась, а я пришла и посмотрела, что дети больше кивают, чем понимают. Я делала все немного по другим методам и дети начали говорить и это было здорово. Но просто... это наверне не то, что хотела преподавательница. Она хотела, чтоб они тупо знали набор фраз, набор слов – все. Я пыталась работать с ассоциациями, потому что я социолог и мне как бы проще.
Я исходила из того, что умеешь уговорить ребенка – умеешь уговорить любого клиента. Так и получается, потому что с детьми сложно договориться. Если им что-то не нравиться, то очень редко кого из таких состоятельных семей можно, грубо говоря, купить. То есть нужно заинтересовать, надо придумать что-то. И это возможность постоянно развивать себя как такую личность, которая постоянно хочет что-то придумать, чего еще не было, что будет им интересно, это меня очень радовало. Еще когда ты приходишь, они сразу все выбегают в переднюю: «Хелен, привет!», - это все очень здорово потому, что ты видиш, что твоя работа уважается и ценится.
С другой стороны, емоциональний аспект: я не видела такого огромного уважения со стороны директора и её мужа. По сути, они там всем заправляют. Еще какая-то женщина там куховарила, я не знаю родственица – не родственица. Если директриса ещё пыталась, была дипломатичной, то её муж, он: « Шо вам там надо распечатать на сегодня?». Ну не очень круто. Меня это задевало, что во мне видять такую девочку-студентку, которой просто нужны деньги и она зарабатывает. А я из нормальной семьи, где меня родители не заставляли никула идти этим заниматься, но я хотела постараться заработать тем, что я знаю. И получилось так, что это недооценили, а я старалась и мне казалось, что детям это нравилось.
У меня был день рождения и мне даже конфет не подарили. То есть это как-то жлобски, они ведь видели: молодая девченка, встает в шесть утра чтоб приехать к их деткам. И относительно материальной стороны, я считаю, мне платили просто мало. Не за то, как я проводила урок, а за то, как я к этому готовилась. То есть я затрачивала больше усилий, чем они пытались мне заплатить. Им нужна была девочка для галочки. Да, им нужен был результат, но им не важен был професиональный уровень. То есть я подошла к этому слишком с ентузиазмом.
Условия были таковы, почему я ушла оттуда... да, в основном материальный аспект. Хотя нет, первый все таки это территориальный. Они жили на Позняках, причем, не возле метро, ещё нужно было проехаться чуть-чуть. А я учусь в центре и мне было очень тяжело туда-сюда и потом ещё обратно на другие занятия. То есть оно того не стоило. Я живу тоже на левом берегу, но когда я уходила от них в шесть часов, это наверне был самый пик и транспорт был забит, я могла полтора часа добираться домой на тот же левый берег. И мне было не удобно, и я поняла, что средства – они не оправданы абсолютно.
Я занималась сорок минут с одной группой, со старшенькими, и двадцать минут с другой группой, с младшенькими. Но с младшенькими, когда ребенку ещё двух лет нет, это вообще тяжело. Ты стараешься с ним сюси-пуси «Teddy-bear» и все такое. Но он ещё не рубит, не понимает, что ты от него хочешь. И я ездила туда дважды, то есть по часу, но опять же: пока я их подожду, они придут с обеда — еще пять минут, потом пока со мной поговорит воспитатель. То есть, грубо говоря, я находилась там около полутора часа. И самая большая проблема это добираться. Это припало на ноябрь, декабрь, январь месяц, это было очень холодно и мне было тяжело. Я могла позвонить сказать, что я сегодня не приеду, а сказать давайте завтра. Но потом они сказали, что им нужно конкретное время и я уже не смогла и мы попрощались.
Ну попрощались и попрощались… Нормально. То есть я еще должна была заехать забрать деньги за одно занятие, но если честно мне уже так не хотелось туда ехать. Не знаю, осадок после этой директрисы остался. Вот эта вся такая показательная дипломатичность, вот такая вот язвленность. Я подумала, ну и ладно с этими деньгами, ехать на эти Позняки, нет, не буду, решила, что это того не стоит.
С родителями тоже была такая прикольная ситуация. Мне кажется, это пик всей такой дипломатии и неискренности. Я говорила директрисе: Оксана, сегодня со мной хочет поговорить мама чья-то. Она: «Да, вот Вы ей обязательно должны сказать, то ребенок хороший, что он старается, да, вот тяжело ему пока, но он старается». Почему я должна так говорить, если это разбалованное пятилетнее дитё, которое кидает в меня там что-то, совершенно не слушается, ему это вообще не надо и родители просто выкидывают деньги на этот садик, а ему тут нечего делать. С ним не могут справиться. Здесь нужны другие методы. И я сказала им: «Вы должны понимать, что он ведет себя не достойным образом», - глаза у директрисы начинали расширяться. Она говорила: «В принципе, Лена, Вы же им довольны?». Я говорила: «Ну конечно довольна, вон висят работы – человечки кровавые. Вот это такая реакция у вашего ребенка на красно-черные цвета: мы учили там black, red, orange и вот ребенок ваш так нарисовал». А потом, еще были работы, когда нужно разрисовать цветочек, и ребенок вместо того, чтоб разрисовать его как-то, попротыкивал все лепестки карандашом. То есть такой характер деструктивный, но скажи, что он хороший. Вот это мне и не нравилось. Но опять таки, это постановка администрации потому, что им нужно было, чтобы за садик платили и платили большие деньги, потому что это огромная квартира в относительно хорошем районе, это хорошее питание, это определенный персонал, конечно не мегаквалифицированый, но персонал… Я даже видела у них книжки по педагогике, я даже видела, что директриса их читает.
Во-первых, я бы наняла профессионального психолога, который занимался бы тем, что формировал мне программу. Я бы, в основном, уменьшила персонал, я бы не нанимала китаянок. Потому что это выброшенные деньги и, по-моему, это детям не нравилось. Я бы больше сделала акцент на здоровье. Я бы, наверно, больше занималась всякими гимнастиками, потому что я видела, что у них это чисто формально, давайте покрутим зарядку, это не откладывается в голове, что так должно быть. Вот ребенок знает, что у него сегодня по расписанию зарядка, а что зарядка в принципе нужна - он не понимает. И конечно, я бы больше платила, может тогда был бы и персонал был более квалифицированным. И не было бы, что вот девочка пришла, три месяца проработала и ушла.
Я извлекла полезное, что во-первых, руководство есть руководство. И тут ты прыгай, скачи, пляши и что хочешь делай, но иногда надо будет сделать то, что тебе не нравится. Извлекла то, что если нужны деньги, то нужно вертеться. И что английский язык он и в Африке английский язык. Что в нашей стране это еще «потужний засіб для заробляння грошей». Пока ты студент, все понимают, что ты студент и тебе нужны деньги, что ты себя хоть в чем-то хочешь попробовать, начать, и все этим пользуются. Ты – дешевая рабочая сила, наверное. По сути, да, это ведь легкие деньги: делаешь, но для них впечатление, что ты ничего не делаешь – скажи спасибо, что тебе заплатили. Я сказала спасибо и ушла.
* * *
Я работала в частном детском саду учителем английского языка. Понятное дело, что это все не официально. Я работала два раза в неделю, у меня было две группы: одна – детки год и сем месяцев до трех лет, другая – почти с четырех и до шести лет. Работа была интересная, классная, но очень утомительная. Потому что это был частный детский сад, это дети богатых родителей, очень часто очень балованные дети. Своего я бы там взяла и уже наказала, а тут ты не можешь, потому что прекрасно понимаешь, что это ответственность, что ты обязан, что тебе платят деньги. И скажи спасибо что тебя взяли.
В принципе, это был такой частный сад, это было в огромной четырехкомнатной квартире: на кухне – кухня и мини-столовая, потом комната учебно-спальная… Я не помню всех деталей, я работала в учебно-спальной: кровати застилались, задвигались и там был кабинет и доска. То есть все удобства были, всякие штуки разные: игровые материалы, учебные, но у меня не было программы, мне нужно было логически продумывать как их учить. И меня выматывало не столько занятия, меня выматывала подготовка. То есть мне нужно было что-то такое очень-очень креативное, чтоб детям понравилось. Потому что приходить к детям с фигней какой-то — это дурацкая затея. Они сразу чувствуют: либо тебе с ними интересно, либо нет. И получалось так, что подготовка к одному занятию забирала два часа. Кроме материалов обучательно-игровых я придумывала ещё всякие аудиозаписи, нарезки звука, могла принести им часть мультика — это лучше запоминается. Но это было очень много работы за те деньги, которые платились.
И это было сложно потому, что директриса требовала: вот они должны знать, тема такая-то сейчас в украинском и русском языках, значит они должны знать такое по-английски. Окей, но это сложно. Детям нельзя столько давать. Сложно это объяснить, потому что другой иностранный язык, тем более в маленьком возрасте. У них был ещё китайский, была девочка, которая учила их танцам, риторика, то есть апарат речевой развивать, была художница. И все было так завязано на директрисе, она с мужем всем управляли. То есть это квартира, там нет даже кабинета…
И просто, я на самом деле сглупила: я пыталась сначала объяснить, что извините, надо немножко по-другому. Я знаю, что китаянка просто со всем соглашалась, а потом на уроках делала свое. Но для меня это был не вариант, по той причине, что директриса могла зайти, посмотреть и в итоге сказать, что Лена, вы знаете, это не то, что нам нужно. Поэтому мне приходилось подстраиваться. Особых конфликтов не было никогда с ней: она делала вид, что она дает рекомендации, она была весьма дипломатична, мне никогда не задерживали зарплату. Но неофициальный тип трудоустройства, понятное дело… У меня даже справку не попросили о туберкулезе, что у меня его нет: меня это вообще убило, меня берут работать с детьми и никто не спрашивает, а вообще, кто я такая.
Меня привели по знакомству: подруга моего очень хорошого друга просто предложила это, потому что она уходила. И на самом деле условия были хорошие. Ее так хвалили, эту девочку которая вместе в ними до меня занималась, а я пришла и посмотрела, что дети больше кивают, чем понимают. Я делала все немного по другим методам и дети начали говорить и это было здорово. Но просто... это наверне не то, что хотела преподавательница. Она хотела, чтоб они тупо знали набор фраз, набор слов – все. Я пыталась работать с ассоциациями, потому что я социолог и мне как бы проще.
Я исходила из того, что умеешь уговорить ребенка – умеешь уговорить любого клиента. Так и получается, потому что с детьми сложно договориться. Если им что-то не нравиться, то очень редко кого из таких состоятельных семей можно, грубо говоря, купить. То есть нужно заинтересовать, надо придумать что-то. И это возможность постоянно развивать себя как такую личность, которая постоянно хочет что-то придумать, чего еще не было, что будет им интересно, это меня очень радовало. Еще когда ты приходишь, они сразу все выбегают в переднюю: «Хелен, привет!», - это все очень здорово потому, что ты видиш, что твоя работа уважается и ценится.
С другой стороны, емоциональний аспект: я не видела такого огромного уважения со стороны директора и её мужа. По сути, они там всем заправляют. Еще какая-то женщина там куховарила, я не знаю родственица – не родственица. Если директриса ещё пыталась, была дипломатичной, то её муж, он: « Шо вам там надо распечатать на сегодня?». Ну не очень круто. Меня это задевало, что во мне видять такую девочку-студентку, которой просто нужны деньги и она зарабатывает. А я из нормальной семьи, где меня родители не заставляли никула идти этим заниматься, но я хотела постараться заработать тем, что я знаю. И получилось так, что это недооценили, а я старалась и мне казалось, что детям это нравилось.
У меня был день рождения и мне даже конфет не подарили. То есть это как-то жлобски, они ведь видели: молодая девченка, встает в шесть утра чтоб приехать к их деткам. И относительно материальной стороны, я считаю, мне платили просто мало. Не за то, как я проводила урок, а за то, как я к этому готовилась. То есть я затрачивала больше усилий, чем они пытались мне заплатить. Им нужна была девочка для галочки. Да, им нужен был результат, но им не важен был професиональный уровень. То есть я подошла к этому слишком с ентузиазмом.
Условия были таковы, почему я ушла оттуда... да, в основном материальный аспект. Хотя нет, первый все таки это территориальный. Они жили на Позняках, причем, не возле метро, ещё нужно было проехаться чуть-чуть. А я учусь в центре и мне было очень тяжело туда-сюда и потом ещё обратно на другие занятия. То есть оно того не стоило. Я живу тоже на левом берегу, но когда я уходила от них в шесть часов, это наверне был самый пик и транспорт был забит, я могла полтора часа добираться домой на тот же левый берег. И мне было не удобно, и я поняла, что средства – они не оправданы абсолютно.
Я занималась сорок минут с одной группой, со старшенькими, и двадцать минут с другой группой, с младшенькими. Но с младшенькими, когда ребенку ещё двух лет нет, это вообще тяжело. Ты стараешься с ним сюси-пуси «Teddy-bear» и все такое. Но он ещё не рубит, не понимает, что ты от него хочешь. И я ездила туда дважды, то есть по часу, но опять же: пока я их подожду, они придут с обеда — еще пять минут, потом пока со мной поговорит воспитатель. То есть, грубо говоря, я находилась там около полутора часа. И самая большая проблема это добираться. Это припало на ноябрь, декабрь, январь месяц, это было очень холодно и мне было тяжело. Я могла позвонить сказать, что я сегодня не приеду, а сказать давайте завтра. Но потом они сказали, что им нужно конкретное время и я уже не смогла и мы попрощались.
Ну попрощались и попрощались… Нормально. То есть я еще должна была заехать забрать деньги за одно занятие, но если честно мне уже так не хотелось туда ехать. Не знаю, осадок после этой директрисы остался. Вот эта вся такая показательная дипломатичность, вот такая вот язвленность. Я подумала, ну и ладно с этими деньгами, ехать на эти Позняки, нет, не буду, решила, что это того не стоит.
С родителями тоже была такая прикольная ситуация. Мне кажется, это пик всей такой дипломатии и неискренности. Я говорила директрисе: Оксана, сегодня со мной хочет поговорить мама чья-то. Она: «Да, вот Вы ей обязательно должны сказать, то ребенок хороший, что он старается, да, вот тяжело ему пока, но он старается». Почему я должна так говорить, если это разбалованное пятилетнее дитё, которое кидает в меня там что-то, совершенно не слушается, ему это вообще не надо и родители просто выкидывают деньги на этот садик, а ему тут нечего делать. С ним не могут справиться. Здесь нужны другие методы. И я сказала им: «Вы должны понимать, что он ведет себя не достойным образом», - глаза у директрисы начинали расширяться. Она говорила: «В принципе, Лена, Вы же им довольны?». Я говорила: «Ну конечно довольна, вон висят работы – человечки кровавые. Вот это такая реакция у вашего ребенка на красно-черные цвета: мы учили там black, red, orange и вот ребенок ваш так нарисовал». А потом, еще были работы, когда нужно разрисовать цветочек, и ребенок вместо того, чтоб разрисовать его как-то, попротыкивал все лепестки карандашом. То есть такой характер деструктивный, но скажи, что он хороший. Вот это мне и не нравилось. Но опять таки, это постановка администрации потому, что им нужно было, чтобы за садик платили и платили большие деньги, потому что это огромная квартира в относительно хорошем районе, это хорошее питание, это определенный персонал, конечно не мегаквалифицированый, но персонал… Я даже видела у них книжки по педагогике, я даже видела, что директриса их читает.
Во-первых, я бы наняла профессионального психолога, который занимался бы тем, что формировал мне программу. Я бы, в основном, уменьшила персонал, я бы не нанимала китаянок. Потому что это выброшенные деньги и, по-моему, это детям не нравилось. Я бы больше сделала акцент на здоровье. Я бы, наверно, больше занималась всякими гимнастиками, потому что я видела, что у них это чисто формально, давайте покрутим зарядку, это не откладывается в голове, что так должно быть. Вот ребенок знает, что у него сегодня по расписанию зарядка, а что зарядка в принципе нужна - он не понимает. И конечно, я бы больше платила, может тогда был бы и персонал был более квалифицированным. И не было бы, что вот девочка пришла, три месяца проработала и ушла.
Я извлекла полезное, что во-первых, руководство есть руководство. И тут ты прыгай, скачи, пляши и что хочешь делай, но иногда надо будет сделать то, что тебе не нравится. Извлекла то, что если нужны деньги, то нужно вертеться. И что английский язык он и в Африке английский язык. Что в нашей стране это еще «потужний засіб для заробляння грошей». Пока ты студент, все понимают, что ты студент и тебе нужны деньги, что ты себя хоть в чем-то хочешь попробовать, начать, и все этим пользуются. Ты – дешевая рабочая сила, наверное. По сути, да, это ведь легкие деньги: делаешь, но для них впечатление, что ты ничего не делаешь – скажи спасибо, что тебе заплатили. Я сказала спасибо и ушла.
Немає коментарів:
Дописати коментар